В тот самый день, когда мы двинулись в сторону Парижа, зарядил дождь. Он накрыл в те дни большую часть территории Европы и практически не прекращался до самого нашего отъезда домой, и весь остаток нашего путешествия был пропитан запахом дождя, несмотря на то, что дождь, как известно, самостоятельного запаха не имеет.
На пути в Париж нас ожидало небольшое приключение. Моя работа, о которой я стараюсь не упоминать в рассказе об отдыхе, но которая, тем не менее, не оставляла меня в процессе этого самого отдыха, потребовала в срочном порядке раздобыть кое-каких расходных материалов, что было крайне сложно в стране, где в начале августа наглухо закрываются не только уличные, но и интернет-магазины, вывешивая объявление «приходите в сентябре»; однако мне сопутствовала удача, и я нашёл искомое в работавшем без отпуска интернет-магазине, который, насколько мне позволил понять мой французский, имел пункт самовывоза совсем недалеко от Парижа, и, более того, это место было как раз по дороге из Нормандии. Путь из Шербура в Париж занял не так много времени, и мы решили сразу же заехать и разделаться с этим.
Мы без труда нашли искомый адрес — индустриальное здание, расположенное в промзоне, и имевшее десять подъёздов — пять с одной стороны дома и пять с другой. Под моросящим дождиком я обежал все подъезды дважды — некоторые были закрыты, а в некоторых нашлись люди, которые говорили только по-французски, а посмотрев в мой мокрый инвойс из интернет-магазина, качали головой, давая понять, что понятия не имеют, куда мне надо.
На третьем круге я обнаружил артефакт — небольшую стеклянную дверь, к которой был приклеен скотчем обычный лист бумаги с напечатанным названием фирмы, которое совпадало с тем, что было на инвойсе. Дверь была наглухо закрыта, но я вычислил, с каким из подъездов она соединяется и пошёл туда. Там был какой-то склад, на котором работали два француза, которых я уже доставал на предыдущих двух кругах, и они упорно не понимали, чего я от них хочу, пока я не взял одного из них за руку и не привёл к двери с неопровержимыми уликами наличия искомой фирмы в их подъезде. После этого француз понял, что отступать некуда, взял мой инвойс и наполовину по-французски, наполовину жестами объяснил, что сейчас он будет звонить «большому боссу».
Мой заказ общей стоимостью около 4,5 евро оказался крепким орешком и потребовал личного присутствия «большого босса», которого не было на месте, но меня заверили, что минут через 10 он специально приедет, чтобы разобраться со мной. Пока я подумывал о различных коннотациях слова «разобраться», к зданию подкатил чёрный седан и из него выбрался самый что ни на есть большой босс, оказавшийся индусом лет сорока, который, к тому же, говорил по-английски, причём местами даже лучше меня.
Вот здесь-то я и получил весь тот европейский сервис, к которому привык — с извинениями за длительное ожидание, собственноручной упаковкой заказа большим боссом и обязательным недолгим разговором с рассказом о работе компании, в ответ на которой я рассказал о работе нашей компании, и мы, сойдясь на том, что когда-нибудь, возможно, мы станем партнёрами, пожелали друг другу хорошего дня и разъехались в разные стороны. Этот случай преподал мне важный урок: если во Франции ты хочешь найти человека, который тебе поможет, ищи индуса. Можно ещё украинца или немца, но лучше индуса — они приметнее.
Наконец, мы смогли продолжить наш путь в Париж. Мы долго думали над тем, где именно остановиться. Будучи наслышанными, что некоторые районы на окраине Парижа представляют собой эмигрантские гетто, и не желая при этом останавливаться ближе к центру, мы выбрали тихий пригород под названием Жантийи, буквально в паре километров от границы города.
Наше жильё представляло собой целый двухэтажный дом с собственным цветущим садом. Нам, правда, был доступен только первый этаж, второй был закрыт, но все открытые помещения были в нашем полном распоряжении, и кроме нас здесь не было никого. Хозяин дома так и не появился — ключ нам передал уборщик, который тут же смылся, пожелав нам чего-то по-французски, и мы остались наедине с целым пустым домом и дождём. Дождь, надо заметить, расстраивал далеко не всех обитателей дома — жившие в саду улитки, большие, красивые и весьма многочисленные, обрадовались сырости и выползли прогуляться, рассредоточившись по всему двору, так что перед каждым выходом из дома нам приходилось аккуратно собирать их с тропинки и пересаживать в траву, чтобы ненароком не раздавить одну из них.
В доме, помимо всего прочего, нашлось огромное количество литературы по истории коммунизма на французском языке. Жаль, что нам не удалось пообщаться с хозяином дома — мне кажется, это было бы очень интересное знакомство.
Мы высунулись на улицу, но было уже довольно поздно, всё было закрыто, а нам очень хотелось есть, и тут в нашем путешествии произошёл, наконец, переломный момент, когда мы решили забить на всю вот эту вот аутентичность и самобытность, и заказать по интернету пиццу. Наверное, это был самый сложный заказ пиццы в моей жизни, но в итоге мы всё-таки нашли ресторан, доставляющий в Жантийи и работающий до 23:00, выбрали в его меню понравившиеся по фотографиям пиццу и блины с чем-то-там, написали в комментариях к заказу фразу «мы не говорим по-французски», переведённую гуглом с русского на французский, после чего отправили заказ и сели ждать.
Не прошло и часа, как а нашу дверь позвонил курьер, который привёз все в лучшем и горячейшем виде. Я никак не мог вербально проинформировать его о своих чувствах, кроме как сказав «мерси», но язык чаевых он понимал хорошо и тоже порадовался.
У нас была бутылка настоящего французского шампанского, прям вот совсем настоящего и недешёвого, купленная в процессе путешествия, которую мы решили приберечь для какого-нибудь особенного случая, и приезд в Париж мы сочли тем самым случаем. Да, пицца с шампанским — это очень по-нашему, и мы, ни секунды не колеблясь, набросились и на то, и на другое.
Французская пицца — это еда богов. Конечно, с настоящей пиццей она не имеет ничего общего, итальянец бы позеленел, если бы этот открытый пирожок с мясом кто-то назвал пиццей, но, тем не менее, этот пирожок, украшенный непомерным количеством различных мясных деликатесов, был вкусным до умопомрачения. После всех этих тушёных аспарагусов, травмоопасных багетов и супа из жира, варёного в жире, оказалось, что французы умеют делать по-настоящему вкусную еду, если эта еда — не французская.
Французское шампанское подкрепило этот тезис, оказавшись кисловатой шипучкой без выраженного вкуса, которую я вряд ли отличил бы от дешёвого игристого вина вчетверо ниже стоимостью; но даже это не смогло испортить наших впечатлений от французской пиццы.
А на следующее утро мы отправились, наконец, исследовать Париж. Начали мы с Монмартра, найти парковку на котором оказалось значительно сложнее, чем найти сам Монмартр, и слонялись мы по нему почти в полном одиночестве — как обычно, для таких вылазок в популярные туристические места мы выбираем раннее утро, когда люди ещё не успевают наполнить улицы. Сопровождаемые изредка прерывавшимся дождём, мы обследовали довольно большую часть территории этого исторического района и подошли к кафе «Des 2 Moulins», известному многим по фильму «Амели».
Ксюша выражала неоднократное желание попасть сюда, и желательно, чтобы внутри было не слишком многолюдно. Учитывая популярность заведения, мы понимали, что осуществить это желание малореально — обычно из кафе на улицу тянется очередь желающих посмотреть на рабочее место Амели Пулен, а в очередях мы стоять не любим, но в тот день нам частично сопутствовала удача, а частично сработал наш хитрый план с ранней прогулкой.
Кафе открывается в 9:00, но мы вошли в его двери в 8:50 — то ли у работников кафе часы спешили, то ли ещё какая неожиданность приключилась, но они открылись на 10 минут раньше и мы были первыми и единственными на тот момент посетителями «Des 2 Moulins». Пока Ксюша неистово фотографировала абсолютно всё, что находилось вокруг, я заказывал еду; я уверен, вопреки всему, что кафе нужны именно для этого.
Постепенно кафе наполнялось посетителями и через 20 минут здесь было уже довольно людно, но мы уже всё сфотографировали и съели, и выходили на улицу с чувством выполненного долга.
Мы ещё долго гуляли по бесконечным лестницам Монмартра, посмотрели снаружи на все общеизвестные достопримечательности, обошли, кажется, вообще всё, и поехали в галерею Лафайет. Не то чтобы мы хотели там что-то купить, но с крыши галереи открывается отличный вид на Париж, а вид на торчащую поверх парижских крыш Эйфелеву башню так и вообще лучший из всех — она оттуда не слишком большая, и не слишком маленькая, и не видно её основания вместе со всеми толпами туристов, стоящих под ней друг у друга на головах.
Но видов много не бывает, и мы решили посетить башню Монпарнас на севере Парижа. Небоскрёб высотой в 200 метров представляет собой прекрасную обзорную площадку, и поэтому туда пускают туристов за небольшое вознаграждение. Французы вообще пускают туристов абсолютно в любое место, куда те хотят попасть, за небольшое вознаграждение.
Под башней, на наше счастье, была огромная подземная парковка, и мы, запарковавшись на ней и запомнив номер места, на котором стоит машина, и зону стоянки, пошли к расположенному неподалёку лифту.
Выйдя на улицу рядом с башней, мы обнаружили, что погодные условия совершенно не благоприятствуют её посещению. Стояла низкая облачность, был туман, моросил неизменный дождь, и мы решили отложить наш визит до лучших времён. Мы зашли в фойе, узнали часы работы и стоимость посещения, убедились, что очередь на башню нулевая, и пошли обратно к машине.
С этого момента я пообещал себе, что буду записывать дорогу от французской парковки на видеокамеру, а потом пытаться восстановить путь, прокручивая запись задом наперёд. Я, конечно, не сдержал это обещание, к тому же, это было совершенно бесполезно. Проведя около получаса в поисках машины, я могу теперь уже с полной уверенностью утверждать, что французы — странные.
Начнём с того, что выход с парковки, через который мы вышли, не работал на вход. Выйти было можно, войти — нет. Невелика беда, мы нашли другой вход, спустились на лифте на нужный этаж, и вот тут начался сюрреализм, достойный Дали. Эту парковку проектировал явный шизофреник, и его заболевание осложнялось маниакально-депрессивным психозом и сумеречным состоянием души. Парковочные зоны были обозначены картинками животных — всякие кролики, черепашки и ещё какие-то гуси, и мы точно помнили, что парковались в зоне с кроликом, но, дважды обойдя весь этаж, не нашли ни одного кролика. Мы поднимались по каким-то служебным лестницам, пугали работавших там уборщиц, пытаясь изобразить кролика и объяснить таким образом, что мы ищем, приходили к каким-то заколоченным дверям и свалкам хлама под лестницами, находили лифты, номера этажей в которых отличались и не всегда пересекались между собой, обнаружили, что с лестницы можно выйти между этажами, и что парковочные зоны запросто могут быть расположены на этаже -2,5 между этажами -2 и -3. Мы несколько раз выходили на улицу и заходили через другие входы, но совершенно ничего не могло нам помочь проникнуть к нашей кроличьей зоне. В конце концов мы отчаялись, снова вышли на поверхность, подошли к той двери, через которую мы вышли с парковки с самого начала и стали ждать. Как только очередной клиент парковки открыл дверь с другой стороны, ещё не подозревая, в какую ловушку он попал, мы с радостными криками перехватили дверь и проникли внутрь, нашли лифт, на котором мы поднимались, спустились на нём же и попали в нужную парковочную зону с кроликом, которая находилась, видимо, в какой-то пространственно-временной дыре посреди всех остальных черепашек и гусей. Решив, что с нас достаточно приключений, мы поехали подальше от этого места — в центр.
В центре было людно, но спокойно. Мы посмотрели на Нотр Дам (и на обвивавшую его змеёй очередь на вход), на Лувр (и на обвивавшую его змеёй очередь на вход), прогуляли несколько часов по мостам и паркам и зашли к Эйфелевой башне. Мы с самого начала не имели желания лезть на неё, а увидев, что делается у её подножья, поняли, что наше решение было очень верным. Мы даже не купили сувенир в виде эйфелевой башни — десятки продавцов, предлагавших комплект из трёх брелоков «Эйфелева башня» за 1 евро, напрочь отбивали желание что-то покупать.
Возвращаясь от Эйфелевой башни, во время перехода дороги, я заприметил ожидавшую зелёного света Ferrari F355 с французскими номерами. Когда зелёный зажёгся, машина взревела своим 3,5-литовым V-образным восьмицилиндровым мотором, первым из моторов с пятиклапанным газораспределением, способным развивать 375 лошадиных сил, и неспешно покатилась по дороге со скоростью около 20 км/ч. Французы.
За один день мы настолько устали от Парижа, что решили съездить в Версаль. Версаль — это такая деревня неподалёку от столицы и там, говорят, есть какой-то известный дворец, но его было совершенно не видно за дикими толпами туристов, поэтому мы быстро свинтили от дворца к малоприметному боковому входу, больше похожему на калитку, открытому совершенно бесплатно и безо всяких очередей — это был вход в версальские сады.
В садах было довольно пусто, а если сравнивать с положением дел на площади перед дворцом, то и совсем пусто. Ориентируясь по совершенно дурацкому, но зато официальному приложению для смартфона «путеводитель по версальским садам» и по проявившей себя значительно более полезной бумажной карте, мы совершили планомерный обход садов и обнаружили немало интересного.
Во-первых, в версальских садах есть всякие разные дворцы. Для посещения этих дворцов предусмотрены локальные кассы, где можно безо всякой очереди купить не только билеты в эти дворцы, но и билеты в основной дворец. Мы этой возможностью не воспользовались за отсутствием желания толкаться среди толп, но после этого с ещё большим непониманием смотрели на людей, которые стоят в часовой очереди за билетами на дворцовой площади.
Во-вторых, в садах, помимо самих садов, есть так называемое селение Марии-Антуанетты. Про саму Марию-Антуанетту я знаю только то, что ей голову отрубили, и то только потому, что Ксюша при мне смотрела какой-то исторический фильм про французскую революцию, а смотрела она его, потому что ей нравятся исторические костюмы и кинематографические ракурсы, а не отрубленные головы, но вот это самое селение — совершенно волшебное место. Казалось бы, несколько домиков в сельском стиле, но сразу видно, что к дизайну этого села приложил руку профессионал. Из обычной сельской архитектуры он сумел сделать это место таким, каким должно быть село из сказки, со всякими там хоббитами и прочими персонажами, причём сами хоббиты отсутствуют, в этих домах жили вполне себе реальные люди, но ощущение, что вот сейчас из окна выглянет какая-нибудь сказочная мурзилка, присутствует постоянно. Открыточную картинку дополняет пруд с карпами, выпрашивающими еду, и вообще всякое зверьё, по своему усмотрению перемещающееся по территории.
И, наконец, в-третьих, нельзя обойти вниманием и сами сады. Помимо той их части, которая является примером хорошего, наверное, ландшафтного дизайна, в котором я ничего не понимаю, есть ещё и та часть, в которой никто ничего не дизайнил или дизайнил настолько тонко, что этого не бросается в глаза. Раскидистые вековые деревья и обрывистые, неправильной формы берега прудов радуют мой глаз значительно больше, чем кусты, постриженные под параллелепипед.
В садах мы провели целый день и вернулись в наш домик поздно вечером. Следующий день был последним днём в Париже и последним днём во Франции, и мы весь день гуляли по городу. Погода была значительно более благоприятной, и, несмотря на не самые приятные воспоминания, мы решили всё-таки залезть на Монпарнас, чтобы посмотреть на Париж с его высоты.
Мы записали, зарисовали и сфотографировали место, где мы оставили машину, а также лифт, выход из лифта, выход с парковки и вид двери на парковку со стороны улицы, а я также сохранил GPS-координаты этой двери. После этого мы подошли ко входу в башню, где нас неожиданно ждала приличная очередь туристов, которые тоже решили, что в хорошую погоду вполне себе можно залезть на башню. При всей нашей ненависти к очередям, уезжать ни с чем во второй раз не хотелось. К счастью, казавшаяся довольно большой очередь прошла меньше, чем за 20 минут — ведь во вместительный лифт грузили сразу целую толпу туристов.
Башня Монпарнас — прекрасная обзорная точка, с которой видно абсолютно всё, кроме самой башни. Можно долго вглядываться в Париж сверху и намечать места которые ты хочешь, или, наоборот, не хочешь посетить. Отсюда при достаточном увеличении видно даже количество посетителей на площади у Эйфелевой башни, что автоматически переводит последнюю в разряд того, что ты не хочешь посетить. Именно отсюда мы заприметили Люксембургский сад, расположенный совсем недалеко от Монпарнаса, и, спустившись вниз, сразу же пошли туда, оставив машину надёжно припаркованной среди кроликов и черепашек.
Почему-то большинство туристов, да и простых отдыхающих, неизменно липнут к двум типам объектов: ко дворцам и к воде, будто там мёдом намазано. В Люксембургском саду есть и то, и другое, и именно в месте их сближения возникает максимальная напряжённость туристического поля и собирается настоящая толпа, но стоит отойти всего на сотню метров — и можно свободно вздохнуть, гуляя по красивому и почти пустому парку.
Возвращение к парковке не предвещало никаких неожиданностей, но ведь из башни Мнопарнас так просто не уедешь, это-то мы уже знали. Поначалу мы просто заметили необычное количество полицейских на улицах по которым мы шли, но радость от найденной с первого раза двери на парковку притупила наше беспокойство.
Воссоединившись с машиной и снова оказавшись на поверхности, мы обнаружили, что центральная улица, по которой мы подъезжали к башне, перекрыта. Судя по происходящему, здесь намечалась какая-то демонстрация арабской части населения Парижа, и сюда согнали всю полицию из самого Парижа и всех его пригородов. Огромное количество полицейских образовало живую стену, которую наш навигатор упорно предлагал протаранить, чтобы выбраться из этого района. В конце концов мы всё-таки выбрались на какую-то более или менее широкую улицу, и, решив побыстрее убираться из этого места, где всё время происходят какие-нибудь неприятности, поехали смотреть на Триумфальную арку.
Эта самая арка представляет собой довольно интересную с точки зрения пешего туриста архитектурную достопримечательность, а вот с точки зрения туриста на колёсах — это сущий ад. Я был уверен, что не существует места с худшей организацией движения, чем Таганская площадь, пока не познакомился с парижской Триумфальной аркой. Покрытие — брусчатка, разметки нет, светофоров нет, количество выездов с круга — двенадцать. Я до сих пор уверен, что чудом выжил, объехав её пару раз, а парижане ездят здесь каждый день.
Пришлось спешиться и продолжить осмотр. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что лезть наверх не имеет смысла — очередь в кассу была просто неприличной, при том, что сверху вряд ли видно больше, чем с крыши галереи Лафайет, не говоря уже о Монпарнасе.
Отсюда начинается знаменитая улица Елисейские поля, и мы решили прогуляться по ней, о чём быстро пожалели. Елисейские поля — это улица очередей. Здесь люди стоят в очереди абсолютно за всем — за ювелирными изделиями, за парфюмерией, за какими-то картинами в стиле «взрыв на макаронной фабрике», короче, за всем. Добила меня очередь за печеньками в магазин Ladurée. Я тоже, знаете, как-то раз стоял в очереди за печеньками, но это был 1992-й год и в кармане у меня были продуктовые талоны. У французов карточная система в последний раз вводилась в конце 18-го века, и они, похоже, здорово разучились ненавидеть очереди.
А потому мы поехали на Монмартр и ещё раз обошли там всё, но уже в хорошую погоду. Этот район — самая лучшая часть Парижа, хотя местами и переполненная туристами, но таков весь Париж. Здесь можно гулять до бесконечности, находя места, куда мало кто забредает, а можно окунуться в гущу событий у Сакре Кёр и на всяких торговых площадях, где, впрочем продаются в основном всякие туристические сувениры и произведения современного искусства, а ни то, ни другое нас не интересовало. Главным сувениром оттуда стал зонтик, который мы купили, потому что мне понравилась его механика, и, несмотря на то, что он сделан в Китае, я до сих пор ношу его с гордостью — ведь это зонтик с Монмартра.
А следующим утром мы покинули гостеприимный дом. Мне пришлось пройтись с фонариком по тропинке, ведущей на улицу, и в очередной раз пересадить в траву всех улиток; мы погрузили вещи в машину и двинулись на восток. Нам предстояло преодолеть немалое расстояние и сменить такую красивую, но такую странную Францию на Австрию — страну, которую мы столько раз проезжали, и в которую мы были заранее влюблены через окно автомобиля, но которую мы ни разу так и не смогли толком посетить... Но это уже совсем другая история.